В. Цифринович. Первый директор

В марте исполнилось 85 лет со дня пуска первого калийного комбината в бывшем СССР. В те годы он прославил территорию, начиная с годов разведки, когда Соликамск вновь получил статус города. Бесспорно, сильной личностью был первый директор комбината Владимир Цифринович.

«Он приносил с собой уральский свежий ветер»

В 1934 году за большие заслуги перед страной его наградили орденом Ленина. Казалось бы, впереди новые планы, новые задачи, интересная жизнь, связанная с развитием калийной промышленности… Но жизнь Владимира Ефимовича оборвалась трагически. В 1937-м его репрессировали, в 1938-м –  расстреляли. И только в 1953 году реабилитировали.

Наш город не забывает о заслугах своих земляков: в 1977 году Владимиру Цифриновичу посмертно присвоено звание Почётный гражданина города Соликамска. Сегодня мы публикуем фрагменты из статьи Т.Семибратовой, сотрудницы Цифриновича по редакторской деятельности: это ещё одна сторона его жизни, малоизвестная, но интересная.

 

Пульс стройки слышала Москва

Весной 1932 года я начала работать техническим секретарём журнала «Калий». Мне было 18 лет, и  в жизни я мало чего ещё смыслила.

Журнал был отраслевой, научно-технический. Издевался на трёх листах и отражал вопросы промышленности, создававшейся в нашей стране впервые. Штатных  работников в нашей редакции было всего трое? Заведующий редакцией, секретарь и машинистка. Ответственный редактор (он же директор калийного комбината) жил на Урале, в Соликамске. И стоявшая в конце журнала подпись «В.Е.Цифринович» пока мне ничего не говорила.

Редакция помещалась вместе с представительством калийного комбината на Черкасском переулке, в мрачном доме, ещё хранившем воспоминания о купеческих фирмах, обществах и торговых компаниях.

В редакции текла размеренная, тихая жизнь. Приходили Статьи от авторов, регистрировались на карточках, отсылались научным редакторам отделов. Приходили кипы зарубежных журналов – отправлялись переводчикам-референтам. Собирался номер, сдавался в производство. В нужную минуту приходил из Соликамска утверждённый план номера и передовая статья, подписанная опять тем же В.Е.Цифриновичем.

В представительстве жизнь была куда беспокойнее… Приезжали командированные из Соликамска, звонили телефоны: строительству всегда чего-нибудь не хватало, всегда было что-то срочно нужно. «Добейтесь!», «Достаньте!», «Отгрузите!», «Нажмите!» – неслось из Соликамска. Калийный комбинат строился, и мощный, напряжённый пульс его жизни хорошо ощущался на Черкасском переулке. То и дело слышалось: «Цифринович требует», «Владимир Ефимович сказал «во что бы то ни стало…», Директор Приказал…». Начальник, носивший фамилию Цифринович, представлялся мне очень важным, грозным, солидным и…лысым.

Он нёс с собой дух романтики

Прошло два месяца, и я увидела этого человека.

…Он вошёл в комнату быстро, почти стремительно. Он был высокий, очень стройный, с задорно приподнятой черноволосой кудрявой головой. Из-под чёрных, вразлёт, бровей сверкнули чёрные глаза: живые, задорные и такие проницательные, что всё сразу охватили, всё заметили, даже меня.

Он был молодой, красивый и совсем не грозный. Зелёную гимнастёрку стягивал широкий военный ремень. Из подмышки торчали стопка книг и несколько газет.  Вошёл, улыбнулся… И враз возникло какое-то странное ощущение: сейчас вот начнётся самое интересное, необычное, значительное…

С тех пор, на протяжении пяти лет я часто видела Владимира Ефимовича, переписывалась с ним по делам журнала, говорила по телефону, а первое впечатление никогда не менялось. Оно углублялось, обогащалось, но с Цифриновичем всегда было как-то захватывающе интересно, как-то особенно хорошо и приподнято. Владимир Ефимович словно заражал всех своим напряжённым темпом, широкими размахами, своей увлечённостью делом, романтикой энтузиастов первой пятилетки.

Все крупицы опыта – в журнал

Как бы ни был занят этот человек, он всегда находил время для журнала и никогда не превращался в «почётного» ответственного редактора, имя которого стоит «для солидности» издания.

Вся система журнала была продумана и организована им.  Журнал состоял из нескольких отделов:  горно-геологического, химико-технологического и сельскохозяйственного. Каждым из отделов руководил внештатный научный редактор, высококвалифицированный специалист. В работе журнала участвовал люди, являющиеся гордостью советской науки: академики Н.С.Курнаков, И.А.Каблуков, Д.Н.Прянишников, П.И.Преображенский, И.Т.Щербаков, А.М.Терпигорев (он был научным редактором сельхозотдела).

Владимир Ефимович сумел также создать большой авторский  коллектив из работников комбината в Соликамске. Он буквально заставлял писать в журнал каждого инженера, у которого было хоть что-либо интересное в работе, учил каждого производственника и строителя быть в то же время и научным исследователем, теоретиком.

Крупица за крупицей, весь опыт первой стройки – калийной и магниевой «целины» – находил своё отражение на страницах журнала. Нередко в нём велись дискуссии: разные авторы выражали различные точки зрения по тому или иному вопросу. И в спорах нащупывался правильный путь. Владимир Ефимович самым внимательным образом следил за развитием калийной промышленности за рубежом, и журнал из номера в номер информировал читателей о последних новинках иностранной техники. Некоторые статьи переводились целиком, на некоторые печатались рефераты и аннотации.

Как я уже отмечала, Владимир Ефимович сам писал для журнала передовые статьи, очень лаконичные, чёткие, целенаправленные, но никогда не сухие, не скучные. В них всегда была конкретность, живое дыхание жизни…

Особенно эти статьи приходили написанными от руки стремительным (чувствовалось, что мысли обгоняют руку), но разборчивым, крупным, красивым почерком. Я не помню, чтобы когда-нибудь в рукописи попалась грамматическая ошибка или неправильный оборот речи. Цифринович был очень эрудированным и прекрасно владел словом. Каково же было моё изумление, когда он однажды, заполняя при мне какую-то анкету, своим красивым крупным почерком в графе «образование» написал «низшее». Сколько же, наверное, работал над собой этот человек!

Я не могу вспомнить его без книжки: он приезжал в Москву в разные годы и в разное время года. Входил в комнату в солдатской гимнастёрке, в чёрной шубе, в шапке-ушанке, в габардиновом пальто, в модном заграничном костюме, но стопка книг подмышкой присутствовала непременно. Он приносил их из магазинов, партийных съездов и конференций, из редакций. И задорно спрашивал: «Читали?»

Мне трудно проанализировать работу Владимира Ефимовича в журнале. Я  была только секретарём, да и круг специфических научных вопросов был мне мало доступен. Никаких значительных бесед по существу научных проблем он со мной не вёл, поэтому я вспоминаю его больше как человека.

Правда, кажется, в 1934 году постоянного заведующего редакцией уже не было (он работал по совместительству), и мне приходилось уже чаще и обстоятельнее общаться с ответственным редактором. Работа с ним многому меня научила, много дала в жизни.

Наделённый даром человечности

У Владимира Ефимовича был удивительный дар любить людей, уважать их и доверять им. В то же время он был чужд всякой фамильярности. По-моему, он первым из сотрудников стал называть меня по имени-отчеству. Владимир Ефимович всегда был безукоризненно вежлив, равен, внимателен. Мне не приходилось видеть, чтобы он когда-нибудь вышел  из себя, кричал, оскорблял кого-нибудь. Когда был недоволен или озабочен – хмурился, и между бровей его острой стрелкой залегала глубокая морщинка.

Давая задание или поручение, он лаконично, но предельно ясно говорил главное. Никогда не разжёвывал, не поучал, не вдавался в мелкие подробности.

С другой стороны, я не могу вспомнить случая, когда бы Владимир Ефимович сам нарушил обещание: не прислал вовремя утверждённый план или передовую. Мне приходилось часто отвозить в другие журналы, газеты, или сборники статьи Владимира Ефимовича (он регулярно писал  в газеты «За индустриализацию!», «Экономическая жизнь», «Правда»).

…Посылая мне статьи для передачи, он всегда писал мне от руки маленькую,  очень вежливую записочку. Внизу неизменно стояло: «Привет – Цифринович». Не было случая, чтобы к 8  Марта мы с машинисткой не получили поздравительной телеграммы. И это не было просто служебной вежливостью. В этом всегда была забота о людях, об их  достоинстве, душевная теплота.

Помню, я приехал зимой в командировку в Соликамск. К концу первого дня Владимир Ефимович разыскал меня на комбинате и сказал: «Поехали ко мне обедать». Человек подумал о том, что девушке, впервые приехавшей в командировку в чужой город, будет приятно побыть вечер в семье, а не одиноко в гостинице.

 

——-

…Мы всегда любили в редакции, когда Владимир Ефимович приезжал в Москву, ждали этих дней. Казалось, что он приносил с собой свежий уральские ветер, стремительный темп строек первой пятилетки, грандиозный размах планов и большую, светлую мечту.

Бывали особенно радостные приезды: когда Владимир Ефимович  другими товарищами с комбината приезжал получать орден Ленина, когда его посылали делегатом на  XVII  партсъезд, когда возвращался домой из Америки…

В феврале 1937 года морщинка между бровей Владимира Ефимовича стала глубже и длиннее, из глаз исчезла озорная искорка.

В июне 1937-го я видела его в последний раз. В августе, вернувшись из отпуска, узнала, что его на комбинате больше нет.

Подготовила к печати Ольга ПРОЗОРОВА